или американцы – нужны сувениры, которые они смогут увезти домой. В этом смысле пуэр – лучшее предложение. Чайный блин невелик по размеру и легко помещается в чемодан. Для китайцев чай – всегда уместный подарок. Для иностранцев… – Она морщит нос. – Им нравятся вещи, которые пахнут горными племенами.

Для некоторых нетерпимость – просто часть их натуры.

– А ты слышала о пуэре? – спрашивает она с надменным видом.

– Я постоянно пила его, пока росла, хоть мы его так и не называли.

Главный прочищает горло.

– Учеба начнется после Праздника весны, знаменующего наступление года Обезьяны, то есть после двадцать второго января по западному календарю. Кандидаты получат уведомления пятнадцатого января. Если вас, конечно, примут… Мы рассматриваем заявления от желающих с хорошими связями, гуаньси, но у вас их нет. В нашем списке претенденты из известных семей. Этого тоже нет. Вы пытаетесь выбиться в люди. Это видно по тому, как вы сидите, слышно по голосу. Ваше самообладание достойно похвал, но у вас нет ни единого шанса…

Дверь распахивается, и в комнату стремительно врывается несколько человек. Пять молодых женщин, несущих бумаги, чайник со свисающим проводом, поднос и какие-то свертки разных размеров, вихрем кружатся вокруг невысокого пожилого мужчины в мешковатых штанах, перехваченных на лодыжках резинкой, в рубашке и тапочках на босу ногу.

– Вы та самая девушка с горы Наньно? – Его глаза сверкают озорством. Из правого уха торчит одинокий длинный волос – признак мудрости… или неухоженности. – Вы выглядите очень молодо. Пожалуй, даже слишком.

В Куньмине я часто слышу подобные упреки. Мне и самой удивительно, почему перипетии моей трудной жизни не оставили следов на моем лице. Чаще мне это только на пользу, к примеру, менеджер в отеле хочет видеть за стойкой регистрации только юных красавиц, но иногда, как сейчас, это задевает мое достоинство. Я расстроена, но мне удается спокойно возразить:

– Я не девочка. Мне двадцать шесть, как я уже сказала членам уважаемой комиссии.

– А на вид пятнадцать.

– Это не так.

– Но почему тогда вы так молодо выглядите?

Он улыбается от уха до уха, как дурак, члены комиссии за столом обмениваются раздраженными взглядами, а я чувствую себя униженной.

– Я чайный мастер Сунь. – Он обходит стол, просит человека, занимающего место посередине, подвинуться и садится. Экзаменатор, которого я считала главным, стоит, сунув очередную сигарету в рот и скрестив руки на груди: безуспешно пытается скрыть раздражение. – Давайте пить чай. Что вы принесли?

– В условиях испытаний упоминания о чае не было.

– Но вы, как я слышал, всегда носите его с собой. Тот, что продается в наших кафе и чайных, недостаточно хорош для девушки из племени акха.

– Я предпочитаю пить то, что присылает мне мама, – признаюсь я.

– Хорошо. Тогда давайте попробуем.

– У вас есть родниковая вода? – спрашиваю я.

– А то! Другой и не держим! – Чайный мастер Сунь усмехается, давая понять присутствующим, что он доволен моим вопросом. – Но обстоятельства вынуждают нас использовать современные устройства.

Он щелкает пальцами, и одна из его помощниц подключает чайник, а другие разворачивают бумагу, доставая чашки и круглые чайные блины.

Я достаю из сумочки сверток маминого чая. Когда чайный мастер Сунь засовывает нос в пакет, чтобы понюхать листья, его бесцеремонность как рукой снимает. Он засыпает около восьми граммов листьев в гайвань – чашку с крышкой и блюдцем, – листья лежат там, словно горка ниток. В комнате воцаряется тишина, мы ждем первых звуков кипения.

Когда вода начинает бить ключом, чайный мастер спрашивает:

– Видите, я держу левую руку на столе под углом сорок пять градусов, когда правой поднимаю чайник? – Он наливает горячую воду в семь маленьких чашечек, чтобы согреть их, а затем – на листья в гайвань. – Теперь я задействую левую руку. Если вас примут в программу, вам нужно будет развивать силу и ловкость обеих рук. – Он проводит краем крышки по поверхности смоченных водой листьев, смахивая пузырьки. Затем закрывает гайвань крышкой и опрокидывает ее резким движением так, чтобы вода вытекла, а листья остались в чашке.

– Зачем я выливаю воду? – спрашивает он.

– Чтобы промыть листья, – отвечаю я.

– Смысл?

– Ну, вы же не знаете, откуда взялся этот пуэр и как его обрабатывали.

Он смеется над моими словами.

– Вот именно! Гигиена имеет значение. Но, кроме того, мы раскрываем аромат листьев. Сосредоточьтесь. Вы должны смотреть на подачу чая как на танец. Плавность, изящество имеют особое значение. Видите, как движения перетекают из правой руки в левую?

Он наливает воду на листья и закрывает гайвань крышкой.

– Завариваем пятнадцать секунд. Как я узнаю, что эти секунды прошли? – Понятия не имею, ведь на нем нет часов. – По биению сердца! Я могу научить вас определять время и таким способом.

Он наливает чай в стеклянный кувшин, что символизирует: все люди равны и все вместе мы можем пить одну и ту же заварку. Пока мы любуемся медово-желтым цветом жидкости, мастер Сунь щипцами подхватывает каждую крошечную чашечку, выплескивает из нее воду, а потом наконец разливает чай.

– Обратите внимание, я двигаюсь против часовой стрелки. Так делают в знак приветствия. Теперь я возвращаю предметы на их прежние места.

Все это он проделывает с легкостью, а в завершение грациозно проводит рукой слева направо, словно бы обхватывая всех нас.

– Пожалуйста, наслаждайтесь.

Потом я слушаю, как экзаменаторы обсуждают маоча из листьев сестринских деревьев.

– Я чувствую тонкие нотки, – комментирует мужчина, которого я считала главным. – Чем дольше вы держите чай во рту, тем сильнее ощущается вкус свежего горного воздуха.

Женщина, которая раньше так пренебрежительно обращалась ко мне, соглашается.

– Теплый и ароматный вкус проникает в каждую клеточку рта. Хуэйгань – возвращение вкуса – происходит быстро.

– Ваш чай очень даже приятен, – замечает чайный мастер Сунь. – В нем чувствуется некоторая терпкость, в начале явно ощущается горечь, но в целом мне нравится чистота вкуса. Коллекционеры высоко ценят чай из Лаобаньчжана, называют королем чаев, потому что его вкус мускусный, мужественный и дерзкий. Чай из Иу именуют королевой чаев, потому что его вкус манит, будто лучезарная женщина, ожидающая своего возлюбленного, но вы можете гордиться чаем с горы Наньно за тонкость. Когда-нибудь люди будут ценить его не меньше, если не больше, чем королевскую чету. Вы все еще проводите много времени на Наньно?

– Я не была дома восемь лет.

Чайный мастер втягивает воздух, обдумывая мой ответ. Какая дочь не ездит домой на Праздник весны, свадьбу или похороны? Но, решив не комментировать явное нарушение дочернего долга, он заговаривает о другом:

– Я хочу посмотреть, что вы думаете об этом. – Он выбрасывает листья,